БРУДАСТЫЕ ГОНЧИЕ

БРУДАСТЫЕ ГОНЧИЕ

Под названием брудастых известны гончие с удлиненными волосами на морде и более или менее жесткою псовиною. Породы их немногочисленны, и вообще, как и брудастые охотничьи собаки, легавые и борзые, это тип вымирающий, вытесняемый другими, более совершенными гладкомордыми гончими. В своем образцовом труде «Опыт генеалогии собак» Н. П. Кишенский весьма подробно и обстоятельно рассматривает происхождение брудастых гончих. Взгляд его на брудастых собак настолько интересен, что мы приведем эту главу почти дословно: «Происхождение брудастых гончих от общего корня всех брудастых собак не подлежит ни малейшему сомнению; где бы мы ни встретили гончих этого типа, в России или во Франции, на Балканах или в Англии, всюду характеристичные видовые признаки брудастой группы сохраняются этими гончими с замечательным постоянством. Не говоря уже о распределении псовины, признаке, на котором, собственно, и основано особое название этих пород, даже такой вообще весьма неустойчивый признак, как масть, у брудастых гончих исключительно устойчив в наследственности. Наконец, формы, или лады, у всех пород брудастых гончих замечательно однообразны. Распределением, формой и даже качеством псовины не только большая часть, но все кровные брудастые породы гончих ничем не отличаются от кровных южнорусских овчарок, то есть от породы, которая сохранила из всей брудастой группы наиболее видовую чистокровность. Те же самые изменения, которые замечаются в псовине овчаров, свойственны псовине брудастых гончих; у некоторых пород, а иногда и отдельных особей последних псовина из прямой и жесткой изменяется в мягкую и шерстистую, делается волнистой и даже несколько курчавой; как у овчаров, так и у брудастых гончих псовина вследствие своего шерстистого свойства легко сваливается в куски войлока, от которых собака освобождается только во время линьки. Как у овчаров замечается непостоянство в длине псовины, так же точно и у брудастых гончих этот признак очень непостоянен; и не только в породе или стае можно наблюдать разницу в длине псовины, но даже однопометники разнятся между собою в этом отношении. Однако распределение псовины, несмотря на колебания ее длины, никогда и у брудастых гончих не изменяется, голова и ноги неизменно остаются одетыми характерной брудастой псовиной.

Рис. 16. Русская овчарка («Природа и охота», 1889, № 9)

Та же одинаковость между овчарами и брудастыми гончими замечается и в масти: типичная масть овчаров — зольно-серая и пыльно- или тускло-рыжая преобладает во всех породах брудастых гончих; как названные масти у первых изменчивы в оттенках, нередко переходя в белый с красноватым или сероватым подшерстком, так же точно все это обыкновенно и у вторых. Единственная разница масти тех и других заключается в том, что брудастые гончие наиболее темных оттенков бывают с более или менее яркими подпалинами, чего у породистых, кровных овчарок никогда не бывает. Но здесь необходимо заметить, что относительно подпалин у брудастых гончих существуют два различных мнения: большая часть действительных знатоков этих гончих утверждают, что подпалины кровным брудастым гончим вовсе не свойственны, и собаки в подпалинах всегда некровны, то есть мешаны в недавнем времени с другими гончими породами. В подтверждение такого мнения указывают на тот факт, что в стаях подпаленых брудастых гончих неминуемо выраживаются особи, утратившие другие типичные признаки этих гончих так появляется долгорылость, особенная голошерстость на физиономии и проч. Эти признаки некровности у подпаленых брудастых гончих замечал я сам. Иностранные охотники-писатели, описывая старинные кровные породы брудастых гончих, не упоминают о подпалинах у этих собак... Ввиду всего этого, мне кажется, следует принять, что типичными брудастыми гончими надо считать собак без подпалин, но последние, вероятно, изредка появляются и в кровных породах вследствие более или менее редких случаев атавизма. В формах брудастых гончих хотя и замечается большая изменчивость, чем в двух рассмотренных до сих пор признаках, однако же и формами большая часть брудастых гончих пород стоят ближе к овчарам, чем к какой либо из пород гончих западной или восточной группы. Короткий и круглый череп свойствен всем кровным брудастым гончим в такой же степени, как и овчаркам, только у гончих обыкновенен сильно развитой затылочный гребень, что, как известно, у кровных овчарок не встречается. Короткая морда и форма ее у большей части брудастых гончих ничем не отличается от морды овчарки. Колодка этих гончих так же вальковата, как у последней, хвост также обыкновенно серповидной формы. Родственность между брудастыми гончими и овчарами так близка, что даже пороки ладов, обыкновенные у последних, в той же мере свойственны и первым, коровьи задние ноги — недостаток, свойственный большинству овчарок, также обыкновенен у брудастых гончих. Уши всех брудастых гончих, независимо от их длины, неизменно сохраняют круглую форму. Только в росте и размерах отдельных частей склада, как в признаках, наиболее подверженных изменчивости, некоторые породы брудастых гончих в значительной степени разнятся от чистых овчаров. Самые крупные гончие этих пород, например, вандейские грифоны и некоторые русские брудастые гончие, известные в старину у нас под именем тумана, едва достигают роста средней овчарки, но большинство несравненно меньше; остальные породы гораздо малорослее. Относительная длина ног подвержена значительным колебаниям: между брудастыми породами гончих мы можем видеть отдельные породы на высоких ногах, так что собака кажется вздернутой; такова большая часть русских брудастых, которых мне приходилось видеть, многие породы на пропорциональных, толстокостных ногах, некоторые на низковатых. Уши по величине очень различны: у французских грифонов они так же длинны и широки, как и у гладкошерстных гончих этой страны, у русских уши гораздо короче, но, как я уже сказал, они у всех кровных брудастых сохраняют круглый обрез... В числе характерных наружных признаков брудастых гончих только два, по моему мнению, указывают на их происхождение не исключительно от брудастой группы: значительно развитой затылочный гребень, а у некоторых пород (вандейских грифонов) и сильно выдающиеся надглазные дуги уже вводят в сомнение относительно их непосредственного происхождения. Кроме того хотя и можно допустить, что подпалины в строгом смысле не есть признак типичных брудастых, однако никто не станет отвергать, что у бесспорно кровных и самых типичных брудастых гончих общий окрас большею частью бледнеет к оконечностям, нередко переходя около губ в светло-серые подласины. (1) Но этих наружных признаков недостаточно: значительное развитие затылочного гребня сводится к изменению размеров отдельной части склада, что могло сделаться породным признаком вследствие одностороннего подбора. Бледность окраса к конечностям и даже изредка появление настоящих подпалин могли бы считаться реверсией, следствием случайных скрещиваний, что не дает еще права на исключение данных пород из кровной группы, ибо чистокровных в строгом смысле вида домашних собак не существует. Если же мы обратимся к исследованию внутренних качеств брудастых гончих, то найдем многие черты, которые настолько резко отделяют их от кровной брудастой группы, что делается немыслимым принять их непосредственное происхождение. Так, все породы, бесспорно принадлежащие к кровно-брудастой группе — овчары, пуделя и проч., отличаются малой наклонностью к форсированию добычи; они чрезвычайно азартно бросаются, стремительно, напрягая все силы, преследуют в виду, но так же скоро бросают преследование — вязкости следом у них недостает окончательно, и как ни ненавидят хорошие овчарки волка, как ни отчаянно нападают на него, однако в преследовании его никогда не руководятся чутьем. Голоса овчарок, пуделей и пр. отрывисты; преследуя волка или что-либо иное, овчарка тявкает сухо и в высшей степени отрывисто, как будто у нее не хватает духу для полного голоса. У брудастых гончих мы видим черты диаметрально противуположные: все известия о древних породах этих собак изображают нам их замечательно привязчивыми в преследовании следом, надеющимися более на чутье, чем на зрение, гончими пешими, с жалобными продолжительными голосами, которые галлы сравнивали с голосами нищих, просящих милостыню... Итак, на основании качеств в связи с указанными выше наружными признаками можно утверждать, что брудастые гончие произошли от скрещивания кровных брудастых собак с какими-нибудь настоящими гончими. На основании моих многих наблюдений над наследственностью признаков, я также смело утверждаю, что преобладание в брудастых гончих наружных признаков брудастых групп не есть неопровержимое доказательство количественного перевеса крови этой последней. Брудастые собаки с особенным постоянством передают наследственно свои наружные признаки — брудастую псовину и круглоту головы...» (2) Так как древнегреческие брудастые (критские) и большинство западноевропейских гончих имели щетинистую, а не клокастую псовину, то мы имеем полное право предположить, что брудастые гончие произошли от горной разновидности брудастых собак, более близкой к коренному брудастому дикому виду и менее культурной, чем степная лохматая овчарка. Последняя находится в таком же отношении к первой, как культурная овца с длинным руном к дикому барану с короткою и жесткою шерстью. Как у овчарки, так и у мериноса мы встречаемся с одним и тем же явлением — выпадением волоса и необычайным развитием подшерстка, превращающегося в так называемое руно. Эти горные или лесные брудастые, как и все виды диких собак, должны были иметь, по весьма понятным причинам, более гончие наклонности, т. е. руководились более чутьем, чем зрением, и были настойчивее в преследовании, чем собаки открытых местностей, равнин, подобно борзым и степным овчаркам. Гончие качества, очевидно, могли развиваться только в зарослях и скалах, где собака может видеть зверя только на очень близких расстояниях. Отсюда само собою вытекает предположение, что вначале для охоты на зверя в древности могли употребляться чистокровные брудастые собаки, которых только позднее стали скрещивать с гончими западного типа (африканскими) и, может статься, восточного. Это тем более вероятно, что от гончих, употреблявшихся у греков только для того, чтобы загнать зверей в тенета, а не для сганивания зверя, или для того, чтобы выгнать его на охотника с борзыми, луком или ружьем, не требовалось гоньбы по следу, вдобор, считавшейся даже недостатком. Кроме того, мы уже знаем, что гончие древних греков не отличались ни быстротою (паратостью), ни сильным чутьем, т. е. в этом отношении к ним не предъявлялось таких строгих требований, как в настоящее время. Таким образом, родиной брудастых гончих следует признать не побережья Черного моря, а нагорные леса Юго-Западной или даже Центральной Азии. Как уже было сказано, в Каратегине и Тибете сохранились до сих пор брудастые жесткошерстные собаки небольшого роста с гончими наклонностями. По новейшим известиям, на английских выставках появились крупные брудастые гончие из Афганистана; вероятно, от этих горно-азиатских гончих и произошли греческие и западноевропейские брудастые гончие. Азиатское происхождение брудастых гончих не подлежит никакому сомнению. На египетских памятниках не встречается, сколько известно, ни одного изображения собаки характерного брудастого типа. Хотя, но словам Э. Брема (отца) и Гейглина, в Египте встречаются брудастые пасгушьи собаки, т. е. овчары, но они, по-видимому, позднейшего происхождения и приведены сюда из Малой Азии армянскими переселенцами. В европейские страны брудастые охотничьи собаки проникли ранее гладкошерстных африканских и азиатских и вытеснили здесь коренные породы собак северного типа. Весьма странно, однако, что на древнегреческих памятниках встречаются главным образом изображения последних собак, очень редко собак с большими висячими ушами — западного типа и ни одного изображения брудастой. Сведения о брудастых гончих Древней Греции весьма неопределенны. Ксенофонт вовсе не упоминает о таком резком признаке, как брудастость, которую, впрочем, игнорировали и многие современные нам охотничьи авторы; только много позднее, почти в начале нашей эры, Овидий в своих «Метаморфозах», перечисляя разновидных собак стаи Актеона, говорит о щетинистой гончей и о собаках с пронзительными голосами, происходящими от помеси критских (по Арриану, брудастых) со спартанскими ищейками. Что касается Западной Европы, то можно с уверенностью сказать, что брудастые гончие проникли сюда из Греции и Малой Азии еще до начала нашего летосчисления, задолго до появления здесь гончих другого, так называемого западного типа. Греческий поэт Оппиан за два столетия до Р. Х. в своей «Cynegetica» упоминает о бретонских брудастых охотничьих собаках, а Арриан (2 ст. по Р. Х.) довольно подробно описывает галльских брудастых гончих, под названием Segusii. Немного позднее Немезиан (III ст.) говорил о брудастых гончих из Этрурии. Принимая во внимание азиатское происхождение кельтов, затем сказание о Брутусе, правнуке Энея (переселившемся в Северо-Западную Францию, названную по его имени Бретанью), тем более исторические сведения о нашествии кельтов на Балканский полуостров и малоазиатский берег, где ими было за 3 века до Р. Х. основано целое государство — Галация, необходимо заключить, что брудастые гончие Галлии происходили из Малой Азии и Греции и очень давно заменили здесь для охоты собак северного типа, сделавшихся сторожевыми и пастушьими. Что же касается этрурских и умбрийских итальянских гончих, то они, может быть, имеют еще более древнее происхождение, так как Этрурия, по преданию, была заселена пелазгами. Во всяком случае, брудастые охотничьи собаки могли быть привезены сюда Энеем после падения Трои или греческими колонизаторами Апеннинского полуострова. Германские племена, по-видимому, никогда не имели самостоятельной породы грифонов. Это доказывается тем, что в салических законах у франков, в бургундских и алеманнских брудастые гончие называются именем галльского племени — Segusii; в позднейшее время на них нет никаких указаний, и теперь существует только одна порода брудастых, именно штирийская, без сомнения родственная североитальянским и балканским и происходящая непосредственно от последних, притом, вероятно, в текущем столетии. Гончие грифоны в Центральной Европе, вероятно, скоро смешались с борзыми и образовали здесь породу брудастых борзых, весьма обыкновенных в средние века по Балтийскому побережью. Польско-литовские брудастые имеют французское происхождение, а от смешения их с курляндскою брудастою борзою образовалась порода курляндских, или русских, паратых и борзоватых брудастых гончих. Самостоятельное происхождение имеют также шотландские выдровые собаки, заключающие в себе кровь терьера. Как было сказано, гончие брудастого типа принадлежат к вымирающим породам: они отжили свой век и постепенно вытесняются другими более совершенными расами, не имеющими их недостатков и их непривлекательной, хотя оригинальной, внешности. По чутью, голосам, вязкости и характеру все современные породы гладкошерстных гончих стоят выше брудастых, и настоящие грифоны в значительном числе сохранились только во Франции; французские гончие грифоны дали начало всем брудастым легавым.