Французские брудастые гончие (грифоны)

Французские брудастые гончие (грифоны)

Французские охотничьи писатели насчитывают во Франции 4—5 пород грифонов, отличающихся между собой главным образом цветом и длиною псовины. На самом же деле существуют только одна или две расы, остальные же, как видно, в настоящее время имеют лишь немногочисленных представителей сомнительной чистокровности. Самая распространенная современная порода — вандейско-нивернейская, причем, как увидим далее, вандейские грифоны происходят от бретонских, а нивернейские — от брессанских грифонов. Бретонских и брессанских грифонов и грифонов Св. Людовика можно считать почти совсем вымершими и исчезнувшими. Нельзя при этом не обратить внимания на то, что французские охотники до сих пор не составили подробного описания хотя бы одной породы брудастых гончих, как это сделано ими для гладкошерстных, что доказывает пренебрежение, оказываемое брудастому типу. Замечательно, что самое лучшее описание ладов брудастой гончей, даже сравнительно с описанием выдровых гончих (оттерхоундов), сделано П. М. Губиным для русской породы, тоже почти исчезнувшей. По старшинству происхождения французские грифоны делятся на следующие породы: 1) бретонские рыжие (багряные), древнейшая и коренная раса; 2) брессанские — серо-рыжие с черными отметинами и длинною псовиной, родственные первым; 3) грифоны Св. Людовика одноцветной темно-серой масти, привезенные Людовиком Св. в XIII столетии из Западной Азии, 4) вандейские пегие, происшедшие от смешения названных пород со значительною подмесью белых королевских (гладкошерстных) гончих; 5) нивернейские черно-пегие — от скрещивания брессанских с гладкошерстными черно-пегими гончими, 6) вандейско-нивернейские, наиболее распространенные, черно-пегие с подпалинами, составляют улучшенную расу очень сложного происхождения, а именно от смешения вандейских с нивернейскими с примесью фоксхоундов. Кроме того, известны еще две породы брудастых бассетов — бретонских рыжих и желто-пегих вандейских, происходящих от грифонов тех же названий.

1. Бретонские багряные грифоны (Chiens fauves de Bretagne). (3) О бретонских брудастых гончих говорил еще Оппиан за 2 стол. до Р. Х., перечисляя известные ему 17 пород охотничьих собак. О них уже упоминается в древнейших бретонских хрониках (летописях). Дю Фулью в своем классическом сочинении об охоте с гончими («La Venerie», 1561) говорит, что в хронике «Joannes Monumetensis» приведено следующее предание: после падения Трои Эней удалился в Италию с сыном своим Асканием, который сделался царем латинян. Правнук Энея — Брутус, убив нечаянно отца (Сильвия), должен был бежать из Италии в Грецию. Там он освободил пленных троянцев и вместе с ними и большим числом гончих и борзых собак высадился в Арморике (Западная Франция), которая и получила от него название Бретани. Далее сообщалось, что у троянцев были такие собаки, которые заганивали оленя до смерти. Дю Фулью высказывает мнение, что все породы французских гончих, кроме белых, которые родом из Берберии (варварийских владений) и отличаются особою выносливостью в жаркую погоду, происходят от рыжих бретонских. Он считает последних старинною породой бретонских герцогов и рыцарей. Huet de Nantes, соперничавший с Гастоном Фебусом (XV стол.) количеством собак, славился своими рыжими гончими. Рисунок, помещенный у дю Фулью, ничем почти не отличается от изображения белой гладкошерстной гончей и представляет очень толстомордую и вовсе не брудастую собаку; между тем как в рукописи Гастона Фебуса, жившего столетием ранее, встречаются очень хорошие изображения брудастых, из чего можно заключить, что бретонскими гончими назывались безразлично рыжие гончие брудастые и гладкошерстные. Дю Фулью говорит, что багряные гончие сходны с белыми, но не так хорошо выносят жару; они паратее, грубее и энергичнее; всего более они были распространены в царствование Франциска I. Приводя далее предание о гоньбе ими оленя в течение 4 дней (!), он замечает, что собаки эти имеют очень сильное сложение, не боятся воды и холода, очень смелы и предпочитают оленя другим зверям; но они упрямы и наганиваются труднее, чем белые. Лучшими дю Фулью считает ярко-рыжих, почти красных, с белым пятном на лбу или на шее (загривиной); желтоватые, также серо-пегие и черно-пегие ничего не стоят, из собак со вздернутым чутьем выходят хорошие ищейки (limiers). Гончие эти непригодны для гоньбы по зайцам и другим зверям и, кроме того, скотинники, а потому встречаются только у королей и принцев крови. Почти то же говорится о рыжих гончих в «Maison rustique» (1578). Ярко-рыжая масть, во всяком случае, не свойственна псовине брудастых и указывает на значительную примесь гладкошерстных.

Рис. 17. Бретонские грифоны («Охотничий календарь»)

Однако современник дю Фулью Jean du Вес Crespin («Chasse au liйvre», 1593) считает багряных гончих, толстохвостых и грубошерстных, рабочими собаками, пригодными и для простых дворян, (4) а далее говорит, что они самые чутьистые после белых, долговечны и что он знал выжловку, которая в одиночку гнала зайца, не сбиваясь на след другого. У новейших авторов под названием бретонских гончих описываются грифоны. Например, у барона Лекутё, затем у графа Лекутё и Mиgnin. Граф Лекутё, впрочем, замечает, что прежде были две разновидности бретонских гончих, подобно вандейским, — гладкошерстная и жесткошерстная. Ла Бланшер, не давая описания, говорит только, что для Бретани пригодны были только брудастые гончие и что остатки очень древней породы багряных бретонских собак сохранились до сих пор в Вандее и Бретани под общим названием вандейских грифонов. Барон Лекутё (1858), у которого помещен рисунок бретонского грифона, говорит, что порода эта сделалась очень редкою, но еще встречается в Бретани, главным образом около Morlaix. Собаки эти очень энергичны, самостоятельны и чутьисты, хорошо держали след без подмена, паратее и горячее вандейских, но выносили жару хуже последних; они довольно большого роста, крепкого сложения, не боялись ни воды, ни холода, довольно упрямы и трудно приучались к послушанию; предпочитали оленя другим зверям, но по своей горячности и нетерпеливости были, однако, пригоднее для охоты на черного зверя (волка и кабана). Лучшими считались более ярко окрашенные, именно багряные (rouge brun), которые предпочитались серо-пегим или черно-пегим. Собаки, имевшие косматые хвосты (гоны), считались лучшими и более паратыми гонцами. Вследствие горячего темперамента бретонские грифоны довольно часто подвергались болезням. По словам графа Лекутё (1890), эти гончие, еще встречающиеся в Бретани, имели средний рост, сильное сложение, были отважны, самостоятельны, отлично гнали в непроходимых чащах (полазисты), но отличались упрямством, непослушанием и часто меняли гонного зверя, так как хотя обладали довольно хорошим чутьем, но были вследствие горячности очень проносливы и не любили зверей, которые хитрили и делали сметки (лису, козу, зайца). Подобно вандейским они часто бросали преследование после двухчасовой гоньбы, т. е. не отличались вязкостью и неутомимостью. Еще худшего мнения об этой породе грифонов, очевидно выродившейся и утратившей прежние достоинства, Mиgnin. Он говорит, что это сумасшедшие собаки, часто гоняющие по овцам и другим домашним животным, но паратые, сильные, выносливые (?) и обладающие хорошим здоровьем. По его мнению, современные бретонские грифоны довольно близки к старинным, но вследствие скрещивания их с местными брикетами (мелкими выродками гончих, употребляемыми для ружейной охоты) порочность ладов их усилилась. Поэтому Megnin советует подмешивать крови вандейских грифонов — более культурной и правильнее сложенной расы. В наибольшей чистоте тип бретонских сохранился у Генри де Ламанди (департ. Сарты), выставившего в 1889 г. 12 рыжих грифонов. Следует здесь заметить, что вандейские грифоны произошли от белых (гладкошерстных) гончих с подмесью бретонских рыжих грифонов (выжловки Анны де Божё Baulde, а позднее выжлеца Miraud адмирала д'Аннебо).

2. Брессанские грифоны (Chiens de Bresse). Об этой также древней породе упоминается Аррианом в его описании страны сегузиев (галльского племени), или Бресса. По его словам, порода гончих Segusii очень ценилась в его время галлами и римлянами. Это были собаки с длинною псовиною, не очень большого роста, довольно неуклюжего сложения, с угрюмой и дикой наружностью, серого или грязно-желтого окраса, не очень паратые (пешее критских щетинистых), но голосистые; они гнали по следу и навзрячь с подвывом такими жалобными голосами, что галлы сравнивали с голосами нищих, просящих милостыню. Назначение их было выгонять зайцев на охотников с борзыми, стоявших на опушке (борзые ловили и приносили зайца в поноске). Эта порода галльских гончих позднее распространилась и между германскими племенами, пришедшими в столкновение с кельтийскими народностями. Это доказывается тем, что о сегузиях упоминается в салических законах франков (V стол.), бургундских (конец V) и алеманнских (VII век) и за украденного сегузия назначен очень значительный денежный штраф (пеня), особенно за вожака стайки или за ищейку этой породы. (5) Но собственно в Германии брудастые гончие были, вероятно, еще в VIII столетии вытеснены гончими типа сан-губеров и помесями последних с мордашами и северными собаками. Гончие сегузиев, распространенных по левому берегу Саоны, приняли впоследствии название этой местности — брессанских. О них довольно часто упоминают французские авторы 16-го, 17-го и 18-го столетий; современные же охотничьи писатели сообщают об этой породе довольно сбивчивые сведения. Очевидно, она смешалась с другими, небрудастыми гончими и в чистом виде более не существует, хотя кровь ее несомненно преобладает в так наз. нивернейских грифонах. Барон Лекутё говорит, что под названием брессанских грифонов в позднейшее время описывалась совсем другая порода, которая, по-видимому, образовалась от смешения с малорослыми гончими (брикетами), выведенными в начале XVIII века из Швейцарии. По его словам, брессаны были белой или сероватой масти с большими рыжими отметинами, имели средней величины заостренную голову с бодрым и энергичным выражением, правильно свернутые уши, правильный склад, обусловливающий нестомчивость, хорошие голоса, рост от 49 до 54 сантиметр., достаточную паратость и долговечность. Они превосходно гоняли по зайцам, но не отличались позывистостью и между ними часто встречались перечуны. По мнению барона, они изредка еще (в 60-х годах) встречаются. На рисунке изображена им (выжловка графа Б. в Аллье) не очень псовистая брудастая с низко поставленными длинными ушами, не свернутыми в трубку, с лучковатыми (задними) ногами и очень низко поставленным гоном. Надо полагать, что как описание, так и рисунок относятся к позднейшим вымескам. Ла Бланшер говорит, что потомки брессанских гончих сохранились в небольшом количестве в стаях охотников Бургони, Франш-Конте и Ниверне. По графу Лекутё, эта порода была прежде весьма распространена в Брессе, Франш-Конте, Мерване, Бурбоне и других местностях, где ее еще легко (?) можно достать. О них помнят все старые охотники Мервана и Бурбоне, а охотничьи подвиги брессанов увековечены в рассказах маркиза де Фудра. По описанию графа, это были гончие среднего роста с длинною, часто даже очень длинною псовиною, довольно невзрачные, нескладные и приземистые, серого или грязно-желтого (т. е. волчьего) окраса, не очень паратые, но чутьистые и очень вязкие. Он говорит, что видел в Мерване стаю, гонявшую матерого волка целый день и с утра возобновившую преследование. О чутье брессанов можно заключить из того, что бывали случаи, когда они отыскивали кабана по следу, оставленному 36 часов назад. Несмотря на нескладность, они отличались выносливостью и долговечностью. Mиgnin считает брессанских грифонов почти совсем исчезнувшей расой и полагает, что если она и встречается, то лишь одиночными экземплярами. По его словам, она имела рыжевато-серую псовину, как у волка, более или менее темного оттенка с тусклыми черными отметинами. Еще Арриан указывал на то, что галлы часто скрещивали своих гончих с волками. Темно-серый окрас, вероятно, передан брессанам позднее грифонами Св. Людовика.

3. Серые грифоны Св. Людовика. (Chiens gris de St. Louis). Происхождение этих гончих относится к XIII веку. Известно исторически, что Людовик IX (Святой), возвращаясь из плена в святой земле, привез с собою целую стаю серых брудастых гончих из Татарии, подаренных ему внуком Чингисхана. (6) Эти татарские (7) гончие, надо полагать, были общего происхождения с современными афганистанскими брудастыми гончими, но не имеют ничего общего с татаро-костромскими. Хотя в некоторых старинных охотничьих сочинениях, например у дю Фулью и в «Maison rustique», ничего не говорится о качестве псовины серых гончих Св. Людовика, но не подлежит никакому сомнению, что это были брудастые собаки. Мы уже знаем из описания бретонских, что дю Фулью не обращал никакого внимания на длину и качество псовины; рисунки же основных пород (черных, белых и серых гончих), помещенные в его сочинении, почти не отличаются между собою и очень плохи, много уступая в верности более ранним изображениям, помещенным в рукописи Гастона Фебуса, между которыми встречаются несомненные брудастые. Первый действительно хороший рисунок гончей Св. Людовика встречается в книге барона Лекутё и снят с гобелена XVI столетия. Как видно, этот грифон имел сравнительно короткую псовину на туловище и совсем короткую на ногах, что доказывает сильную примесь небрудастой крови. Очень хорошее изображение серых грифонов Св. Людовика помещено в новейшем сочинении графа Лекутё (1890), здесь также представлены собаки с короткою и щетинистою шерстью. Описание наружности и внутренних качеств серых грифонов довольно разноречиво, из чего можно заключить, что эта порода подвергалась большим изменениям вследствие скрещивания с другими гончими. Дю Фулью (1561) говорит, что лучшие были «gris sur l'eschine, estans quatrouillez de rouge et les jambes de mesme poil, comme de la couleur de la jambe d'un lieure (liйvre)», встречались с черным оттенком и с ногами «canelees et ondees de rouge et de noil». В царствование Людовика XII (начало XVI века), в эпитафии к знаменитой гончей короля Relais говорится:

Mon poil, qui йtait gris, tirait fort le brum Qui de la vieille race est le plus commun.

В «Maison rustique» (1578) повторяется то же, что у дю Фулью. В «Chasse royale» Карла IX (1560—1574) серые гончие описываются так: большого роста, ухо высоко поставлено, колодка широкая и сильная; у чистопородных окрас псовины сходен с цветом шерсти русака. Позднейшее описание серых грифонов у барона Лекутё отличается только тем, что вместо «quatrouillez de rouge», что надо понимать, вслед за Ла Бланшером (quatroeilles), что собаки были четырехглазы, т. е. с красными бровями, говорится, что спина у них была серая, marbrй de rouge, что весьма сомнительно. Далее барон Лекутё прибавляет, что серебристо-серые считались менее выносливыми и паратыми. В самое новейшее время граф Лекутё (1890) писал, что считает эту породу утраченною, но лет 15 назад на выставках стали появляться из глухой провинции, главным образом из окрестностей г. Gers (департ. Морбиган в С.-В. Франции), крупные грифоны черновато-серого окраса, несомненно имевшие тип и лады этих серых грифонов, как они описывались у старинных авторов. Они большого роста, с сухою длинною головой, очень низко поставленными, очень тонкими и сильно свернутыми в трубку ушами, с крепкою, хорошо выгнутою спиною, правильными ногами, серо-волчьей масти, часто с черноватым или серебристым оттенком. Как видно из сравнения этих описаний, порода серых грифонов значительно видоизменилась по внешности, и вернее принять вместе с Salnove, что чистокровные серые гончие исчезли еще в XVII столетии в помесях с нормандскими гончими. Последняя стая на оленя, по его словам, принадлежала графу Суассонскому в 1618 г., при Людовике XIII в королевской охоте оставалась только стая серых грифонов на зайцев.

Рис. 18. Грифоны Святого Людовика («Охотничий календарь»)

Так же разноречивы описания охотничьих качеств серых гончих. Вначале они считались превосходными для охоты на оленя, и дю Фулью и другие говорят, что с ними в старину охотились исключительно французские короли и герцоги Алансонские. Знаменитый Relais Карла XII в день смерти, на 13-м году, пришел первым к загнанному оленю. Во времена дю Фулью серые гончие встречались уже только у дворян, так как были неприхотливы и гоняли всякого зверя, для принцев же считались мало пригодными, так как боялись многолюдства и шума, трудно выносили жару и уже плохо гнали по оленю. Он считает их очень паратыми, энергичными и выносливыми собаками, не боявшимися холода и воды, и необычайно вязкими, так что они заганивали зверя до смерти, но упрямыми и проносливыми, вообще они не любили гнать по зверям, которые хитрили. Карл IX в своей «Chasse royale» не особенно высокого мнения об этих гончих. Он говорит, что это бешеные собаки, с которыми рискуешь сломать шею, что чутье у них хуже чем у сан-губеров, и слабостью их чутья и азартностью объясняет то, что они гонят впяту, бросаются при напуске с голосом и не могут удержаться, чтобы на гоньбе не броситься за выскочившим перед ними зверем. Барон Лекутё подтверждает их азартность, горячность, непозывистость, непослушание и слабость чутья. По его словам, они очень удобны тем, что гнали по всякому зверю, отлично разыскивали следы и были очень вязки, выносливы, не боялись ни жары, ни холода и имели хорошие голоса. Но серые грифоны чрезвычайно горячи, непослушны, очень далеко уходят от охотника и часто меняют гонный след на более свежий. Из всего сказанного очевидно, что серые грифоны Св. Людовика очень скоро утратили прежние охотничьи достоинства. Это станет понятно, если сообразить, что они произошли от одной стаи и что скрещивание с другими породами вскоре стало необходимостью. Трудно поверить поэтому, чтобы они могли где-либо уцелеть во Франции, но кровь их сказывается в серой масти и серых отметинах некоторых гончих, хотя такой окрас мог быть передан и более древнею, притом, можно сказать, туземною породой — брессанскими брудастыми.

4. Вандейские грифоны. Вандейские пегие грифоны произошли от скрещивания коренных брудастых пород (которые были, собственно говоря, одноцветными, а не пегими) — бретонских, брессанских и серых Св. Людовика с вандейскими гладкошерстными или же, что вероятнее, от помеси старинных бретонских рыжих грифонов с белыми королевскими гончими. Известно достоверно, что в образовании вандейских гладкошерстных гончих дважды участвовали брудастые производители (Baulde и Miraud), так что действительно могли образоваться две параллельные ветви — брудастые и гладкошерстные. На этом основании французские авторы и считают вандейских грифонов лишь разновидностью вандейских гончих, с одинаковыми мастью, ростом, сложением, охотничьими качествами, и отличающеюся только жесткою и длинною псовиною. Может быть, эта тождественность ладов и характера действительно первое время замечалась у молодой расы, но так как впоследствии она неоднократно смешивалась с грифонами Св. Людовика и брессанскими, то сходство вандейских брудастых с вандейскими гладкошерстными должно было исчезнуть, что доказывается современными рисунками. Гр. Лекутё и Mиgnin полагают, что примесь серых грифонов Св Людовика прибавила силы и неутомимости, энергии и смелости, дала им более короткую и сильную колодку, а также серые отметины, которые во многих стаях вандейцев считаются признаком породистости. По мнению тех же лиц, брессаны также участвовали в образовании вандейцев и передали им свое тонкое чутье и отличные голоса, но вместе с тем и менее благородный вид и порочность ладов. От бретонских брудастых вандейские грифоны получили золотистый оттенок рыжих отметин. Все авторы согласны в том, что вандейские брудастые сложены крепче, что они горячее гладкошерстных и более склонны к подмену, то есть к гоньбе свежего зверя, таким образом, о тождестве ладов и охотничьих качеств не может быть и речи.

Рис. 19. Вандейские грифоны («Охотничий календарь»)

Отсюда следует, что вандейских грифонов надо считать породой улучшенных грифонов, образовавшейся вследствие скрещивания различных брудастых гончих с гладкошерстными. Эта порода в настоящее время является преобладающею, и нахождение чистокровных представителей старинных пород грифонов более чем сомнительно. Вероятно, это те же вандейские брудастые, выдавшиеся мастью в одного из своих брудастых предков. Вандейские грифоны — собаки большого, даже очень большого роста. По графу Лекутё, рост их от 62 до 70 с.; барон Лекутё говорит, что изредка в Вандее встречаются гигантские выродки и что эти гончие имеют более крепкое сложение, чем гладкошерстные вандейские, между тем как Ла Бланшер называет их гончими несколько тяжелого сложения с менее развитою мускулатурою, чем у последних. Нельзя, однако, не заметить следующие противоречия. По Mиgnin, это — красивые, крупные собаки правильного (?) и крепкого сложения, с сильною колодкою, развитыми ляжками и правильными ногами. Граф Лекутё говорит, что у них спина несколько вогнутая (harpe), то есть провислая, а на рисунке у Mиgnin изображен вандейский грифон Бодри д'Ассона с совершенно порочными (коровьими) ногами. В описаниях масти тоже встречаются некоторые противоречия. По графу Лекутё и Mиgnin, она грязновато-белая с желтыми, рыжими и серо-голубыми (gris souris) отметинами. По Ла Бланшеру эти собаки серо-пепельные, темно-серые и красно-желтые; встречаются белые, но редко, и они не уважаются. Пегость вандейских грифонов, однако, не подлежит никакому сомнению и явилась неизбежным следствием сложных помесей одноцветных собак с белыми и пегими. Что касается собственно ладов этой породы, то они ни у кого не описаны, и вообще признаки ее не установлены, хотя лады грифонов и гладкошерстных вандейских вовсе не тождественны. Эта небрежность служит косвенным доказательством пренебрежения, оказываемого ныне брудастым гончим, и их сравнительной малочисленности. Впрочем, еще 40 лет назад барон Лекутё говорил, что порода эта приходит в упадок и дискредитируется частыми скрещиваниями с гладкошерстными. «К сожалению, — говорит граф Лекутё, — часто встречаются вымески, о происхождении которых трудно догадаться». Ла Бланшер сознается, что на подбор вандейцев обращалось весьма мало внимания. Внутренними достоинствами и рабочими качествами вандейские грифоны действительно превосходят более старинные породы, но и здесь не обошлось без некоторых, впрочем несущественных, противоречий. Одни авторы считают вандейцев не особенно паратыми («Не надо только требовать от них большой паратости», — говорит Ла Бланшер); другие, как граф Лекутё, утверждают, что хороший вандейский грифон не уступит в паратости (?) какой бы то ни было английской собаке, (8) но он же говорит выше, что «подобно гладкошерстным вандейским, от которых (?) происходят, в. грифоны часто бывают чрезмерно горячи и параты на первых порах, так что после двухчасового быстрого (!) гона у многих бывает удалелый зверь; однако следа они не теряют, ибо обладают хорошим чутьем». Тонкое чутье, внимательность и большая понятливость, по его словам, позволяют им исправлять ошибки (когда стеряют след) скорее других собак. Граф Лекутё даже считает их самыми умными и понятливыми гончими. «К сожалению, — говорит он, — подобно гладкошерстным вандейцам, даже в большей степени, вследствие своей страстности грифоны плохо держат гонный след и имеют наклонность гнать по свежему зверю, пробежавшему на виду у них. Это большой недостаток, особенно в лесах, изобилующих зверем. Поэтому надо выбирать для завода наименее горячих и наиболее крепких и вязких. Кроме того, так как они имеют наклонность мельчать и возвращаться к грубым формам своих предков — брессанских и бретонских грифонов, то следует выбирать наиболее ладных». Вандейские грифоны считаются до сих пор превосходными для охоты на волков и кабанов, но мнения об этом несколько различны. По уверению Ла Бланшера, это настоящие волкогоны, питающие врожденную ненависть к волкам; он встречал молодых собак, почти щенков, которые убегали в лес и гоняли по волчьему следу до изнеможения. «Это настоящие потомки собак наших предков, — продолжает он, — удостаивающие внимания только достойных соперников — волка и кабана». Если когда стая и помкнет по козе или зайцу, то некоторые старики не принимают участия в гоньбе. Граф Лекутё, со своей стороны, утверждает, что вандейские грифоны гонят по волку вовсе не так охотно, как гасконские и нормандские гончие, и что они всего пригоднее для охоты на кабана, так как идут в самые непролазные чащи даже в одиночку. Само собою разумеется, что брудастые гончие по самому качеству псовины должны быть полазистее и пригоднее для охоты в чащах, следовательно на кабанов, чем гончие с короткою шерстью, более чувствительные к уколам. Вандейские грифоны всего более распространены на западе Франции — в Вандее и Бретани до Пуату (Ла Бланшер). По графу Лекутё, это одна из наиболее распространенных и любимых пород, особенно в больших лесах Западной и Центральной Франции, между охотниками на волков и кабанов. (9) Надо полагать, однако, что он имел в виду и помеси этих гончих.

5. Нивернейские грифоны. Эта, во всяком случае, новейшая порода брудастых довольно темного и очень сложного происхождения. Граф Лекутё полагает, что она была выведена скрещиванием вандейских грифонов со старинными овернскими гончими, давшими им черные отметины и подпалины, более легкую, менее мускулистую колодку, меньший рост и вообще более стройное сложение. По мнению Mиgnin, которое ближе к истине, нивернейские грифоны произошли от брессанских, они встречались еще в 60-х годах у охотников Шароле, Ниверне и Бурбоне, но теперь чистопородных нет, а встречаются лишь помеси их с вандейскими грифонами и другими гончими. Это, вероятно, справедливо, так как 25 лет назад Ла Бланшер упоминает только о вандейско-нивернейских гончих, притом как о помеси вандейских с брессанскими, т. е. считает нивернейских прямыми потомками древних брессанских. Далее он говорит, что лучшие стаи вандейско нивернейских принадлежат де Шампаньи и графу Лекутё, которые вывели очень рослых (60—70 с.) собак черно-пегих и желто-пегих и серо-желтых с крепкою колодкою, очень чутьистых, сильных, энергичных смелых и злобных к волку, вообще улучшили породу, сделали собак более паратыми и нестомчивыми.

Рис. 20. Нивернейские грифоны («Охотничий календарь»)

Очевидно, граф Лекутё в своем описании имел в виду эту последнюю разновидность, или породу, к которой, может быть, действительно подмешана кровь овернских гончих, давших им черные отметины и подпалины По объяснению Mиgnin, чтобы уничтожить недостатки, свойственные нивернейским гончим, подобно их родоначальникам — брессанским, нивернейских грифонов скрещивали с вандейскими, а затем улучшали (!) эту помесь английскими вымесками (Фруассар) и черными красно-подпалыми швейцарскими гончими (близкими к овернским?). Фруассар скрещиванием с полукровными английскими вывел стаю черно-пегих грифонов, несколько растянутых и бедных задом, но очень хороших и паратых гонцов. От потомков этих черно пегих и белой брудастой вандейской выжловки с прибавлением крови английских фоксхоундов Этьен Коста вывел породу трехцветных грифонов, (10) которые теперь и носят название вандейско-нивернейских. Коста пустил в породу не кровного английского выжлеца, а полукровных английских выжловок, которых вязал с чистокровными (!) грифонами. Остается только решить довольно трудную и сложную задачу определить, сколько различных кровей заключает в себе эта самая винегретная порода, новейший продукт творческой фантазии легкомысленных французов! Таким сложным путем произошли современные, самые усовершенствованные французские грифоны, которые, по-видимому, преобладают над вандейскими. Действительно, эти собаки весьма пригодны для современной охоты, так как гонят всякого зверя, неприхотливы, неутомимы, легки, сильны, параты и голосисты. Э. Коста нередко брал стаей подряд 4—5 коз, затем гонял еще волка, кабана или зайца. Его грифоны имеют хорошие, отчетливые (clair) и звучные голоса, так как он браковал (?) собак с продолжительными голосами (gorge trainarde) и чрезмерно воющих (hurlant outre mesure). Сент-Этьеннский журнал «Chasseur franзais», описывая вандейско нивернейских грифонов в тех же выражениях, как и Mиgnin, добавляет, что они считаются самою лучшею породою грифонов, имеют очень тонкое чутье, хорошо разбирают следы и, сколовшись, скоро справляются, притом очень смелые и атакуют (кабана) в самых густых зарослях. Тем не менее настоящего подробного описания этой новой породы грифонов до сих пор не имеется, надо полагать, потому, что признаки ее непостоянны и неуловимы, кроме трехцветности. Приходится ограничиться приведением размеров выжлеца Флажоле Э. Коста, получившего в 1888 году почетный отзыв. Эти размеры могут дать некоторое понятие о ладах породы.

Высота — 71 1/2 сант.
От носа до основания хвоста — 104 »
Длина хвоста — 45 »
Окружность груди — 77 »
Окружность живота — 64 »
Окружность морды — 28 »
Окружность головы позади глаз — 42 »
Расстояние от затылка до конца носа — 27 »
Расстояние между концами вытянут. ушей — 60 »
Окружность ноги у локтя — 22 »